Пояснения от «Военного обозрения»: «Описывались события, происшедшие 40 с лишним лет назад в ходе «одной маленькой, но грязной войны, которую вели США, Алжир, Эфиопия и Сомали». Самому тексту Фогетти необходимо, впрочем, предпослать краткое пояснение: описываемые события разворачиваются в теперь печально знаменитом Аденском заливе. «Tankist», он же «бородатый капитан» – майор Николай Игнатьевич Еременко, командир отдельного батальона 104-й ТБ, приданного миссии ООН».
«Меня зовут Майкл Фогетти, я – капитан Корпуса морской пехоты США в отставке. Недавно я увидел в журнале фотографию русского памятника из Трептов-парка в Берлине и вспомнил один из эпизодов своей службы. Мой взвод после выполнения специальной операции получил приказ ждать эвакуации в заданной точке, но попасть в эту точку мы так и не смогли.
В районе Золотого Рога, как всегда, было жарко во всех смыслах этого слова. Местным жителям явно было мало одной революции. Им надо было их минимум три, пару гражданских войн и в придачу – один религиозный конфликт. Мы выполнили задание и теперь спешили в точку рандеву с катером, на котором и должны были прибыть к месту эвакуации.
Но нас поджидал сюрприз. На окраине небольшого приморского городка нас встретили суетливо толкущиеся группки вооруженных людей. Они косились на нас, но не трогали, ибо колонна из пяти джипов, ощетинившаяся стволами М-16 и М-60, вызывала уважение. Вдоль улицы периодически попадались легковые автомобили со следами обстрела и явного разграбления, но именно эти объекты и вызывали основной интерес пейзан, причем вооруженные мародеры имели явный приоритет перед невооруженными.
Когда мы заметили у стен домов несколько трупов явных европейцев, я приказал быть наготове, но без приказа огонь не открывать. В эту минуту из узкого переулка выбежала белая женщина с девочкой на руках, за ней с хохотом следовало трое местных ниггеров (извините, «афро-африканцев»). Нам стало не до политкорректности. Женщину с ребенком мгновенно втянули в джип, а на ее преследователей цыкнули и недвусмысленно погрозили стволом пулемета, но опьянение безнаказанностью и пролитой кровью сыграло с мерзавцами плохую шутку. Один из них поднял свою G-3 и явно приготовился в нас стрелять, Marine Колоун автоматически нажал на гашетку пулемета, и дальше мы уже мчались под все усиливающуюся стрельбу. Хорошо еще, что эти уроды не умели метко стрелять. Мы взлетели на холм, на котором, собственно, и располагался город, и увидели внизу панораму порта, самым ярким фрагментом которой был пылающий у причала пароход.
В порту скопилось больше 1000 европейских гражданских специалистов и членов их семей. Учитывая то, что в прилегающей области объявили независимость и заодно джихад, все они жаждали скорейшей эвакуации. Как было уже сказано выше, корабль, на котором должны были эвакуировать беженцев, весело пылал на рейде, на окраинах города сосредотачивались толпы инсургентов, а из дружественных сил был только мой взвод с шестью пулеметами и скисшей рацией (уоки-токи не в счет).
У нас было плавсредство, готовое к походу, и прекрасно замаскированный катер, но туда могли поместиться только мы. Бросить на произвол судьбы женщин и детей мы не имели права. Я обрисовал парням ситуацию и сказал, что остаюсь здесь и не вправе приказывать кому-либо из них оставаться со мной, и что приказ о нашей эвакуации в силе и катер на ходу.
Но, к чести моих ребят, остались все. Я подсчитал наличные силы: 29 «марин», включая меня, 7 демобилизованных французских легионеров и 11 матросов с затонувшего парохода, две дюжины добровольцев из гражданского контингента. Порт во времена Второй мировой войны был перевалочной базой, и несколько десятков каменных пакгаузов, окруженных солидной стеной с башенками и прочими архитектурными излишествами прошлого века, будто сошедшими со страниц Киплинга и Буссенара, выглядели вполне солидно и пригодно для обороны.
Вот этот комплекс и послужил нам новым фортом Аламо. Плюс в этих пакгаузах были размещены склады с ооновской гуманитарной помощью, там же были старые казармы, в которых работали и водопровод, и канализация. Конечно, туалетов было маловато на такое количество людей, не говоря уже о душе, но лучше это, чем ничего. Кстати, половина одного из пакгаузов была забита ящиками с неплохим виски. Видимо, кто-то из чиновников ООН делал тут свой небольшой гешефт. Т. е. вся ситуация, помимо военной, была нормальная, а военная ситуация была следующая…
Больше 3000 инсургентов, состоящих из революционной гвардии, иррегулярных формирований и просто сброда, хотевшего пограбить, вооруженных, на наше счастье, только легким оружием – от «маузеров-98» и «штурмгеверов» до автоматов Калашникова и «стенов», – периодически атаковали наш периметр. У местных были три старые французские пушки, из которых они умудрились потопить несчастный пароход, но легионеры смогли захватить батарею и взорвать орудия и боекомплект.
На данный момент мы могли им противопоставить 23 винтовки М-16, 6 пулеметов М-60, 30 китайских автоматов Калашникова и пять жутких русских пулеметов китайского же производства с патронами 50-го калибра. Они в главную очередь и помогали нам удержать противника на должном расстоянии, но патроны к ним кончались прямо-таки с ужасающей скоростью.
Французы сказали, что через 10-12 часов подойдет еще один пароход, и даже в сопровождении сторожевика, но эти часы надо было еще продержаться. А у осаждающих был один большой стимул в виде складов с гуманитарной помощью и сотен белых женщин. Все виды этих товаров здесь весьма ценились. Если они додумаются атаковать одновременно и с юга, и с запада, и с севера, то одну атаку мы точно отобьем, а вот на вторую уже может не хватить боеприпасов. Рация наша схлопотала пулю, когда мы еще только подъезжали к порту, а уоки-токи «били» практически только на несколько километров. Я посадил на старый маяк вместе со снайпером мастер-сержанта Смити, нашего «радиобога». Он там что-то смудрил из двух раций, но особого толку от этого пока не было.
У противника не было снайперов, и это меня очень радовало. Город находился выше порта, и с крыш некоторых зданий территория, занимаемая нами, была как на ладони, но планировка города работала и в нашу пользу. Пять прямых улиц спускались аккурат к обороняемой нами стене и легко простреливались с башенок, бельведеров и эркеров… И вот началась очередная атака. Она была с двух противоположных направлений и достаточно массированной.
Предыдущие неудачи кое-чему научили инсургентов, и они держали под плотным огнем наши пулеметные точки. За пять минут были ранены трое пулеметчиков, еще один убит. В эту минуту противник нанес удар по центральным воротам комплекса: они попытались выбить ворота грузовиком. Это им почти удалось. Одна створка была частично выбита, во двор хлынули десятки вооруженных фигур. Отделение капрала Вестхаймера – последний резерв обороны, – отбило атаку, но потеряло трех человек ранеными, в т. ч. одного тяжело.
Стало понятно, что следующая атака может быть для нас последней: у нас было еще двое ворот, а тяжелых грузовиков в городе хватало. Нам повезло, что подошло время намаза, и мы, пользуясь передышкой и мобилизовав максимальное количество гражданских, стали баррикадировать ворота всеми подручными средствами.
Внезапно на мою рацию поступил вызов от Смити:
— Сэр. У меня какой-то непонятный вызов, и вроде от русских. Требуют старшего. Позволите переключить на вас?
— А почему ты решил, что это – русские?
— Они сказали, что нас вызывает «солнечная Сибирь», а Сибирь – она вроде бы в России…
— Валяй, – сказал я и услышал в наушнике английскую речь с легким, но явно русским акцентом.
— Могу я узнать, что делает United States Marine Corps на вверенной мне территории? – последовал вопрос.
— Здесь – Marine First Lieutenant Майкл Фогетти. С кем имею честь?» – в свою очередь, поинтересовался я.
— Ты имеешь честь общаться, лейтенант, с тем, у кого, единственного в этой части Африки, есть танки, которые могут радикально изменить обстановку. А зовут меня «Tankist».
Терять мне было нечего. Я обрисовал всю ситуацию, обойдя, конечно, вопрос о нашей боевой «мощи». Русский в ответ поинтересовался, не является ли, мол, мой минорный доклад просьбой о помощи. Учитывая, что стрельба вокруг периметра поднялась с новой силой, и это явно была массированная атака осаждающих, я вспомнил старину Уинстона, сказавшего как-то, что если бы Гитлер вторгся в ад, то он, Черчилль, заключил бы союз против него с самим дьяволом, и ответил русскому утвердительно. На что последовала следующая тирада:
— Отметьте позиции противника красными ракетами и ждите. Когда в зоне вашей видимости появятся танки, это и будем мы. Но предупреждаю: если последует хотя бы один выстрел по моим танкам – все то, что с вами хотят сделать местные пейзане, покажется вам нирваной по сравнению с тем, что сделаю с вами я.
Когда я попросил уточнить, когда именно они подойдут в зону прямой видимости, русский офицер поинтересовался, не из Техаса ли я, а получив отрицательный ответ, выразил уверенность, что я знаю, что Африка больше Техаса, и нисколько на это не обижаюсь.
Я приказал отметить красными ракетами скопления боевиков противника, не высовываться и не стрелять по танкам в случае, ежели они появятся.
И тут грянуло. Били как минимум десяток стволов калибром не меньше 100 мм. Часть инсургентов кинулась спасаться от взрывов в нашу сторону, и мы их встретили, уже не экономя последние магазины и ленты. А в просветах между домами, на всех улицах одновременно появились силуэты танков Т-54, облепленных десантом.
Боевые машины неслись как огненные колесницы. Огонь вели и турельные пулеметы, и десантники. Совсем недавно казавшееся грозным воинство осаждающих рассеялось как дым. Десантники спрыгнули с брони и, рассыпавшись вокруг танков, стали зачищать близлежащие дома. По всему фронту их наступления раздавались короткие автоматные очереди и глухие взрывы гранат в помещениях. С крыши одного из домов внезапно ударила очередь, три танка немедленно повернули башни в сторону последнего прибежища полоумного героя джихада, и строенный залп, немедленно перешедший в строенный взрыв, лишил город одного из архитектурных излишеств.
Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть мишенью русской танковой атаки, и даже будь со мной весь батальон с подразделениями поддержки, для этих стремительных бронированных монстров с красными звездами мы не были бы серьезной преградой. И дело было вовсе не в огневой мощи русских боевых машин. Я видел в бинокль лица русских танкистов, сидевших на башнях своих танков: в этих лицах была абсолютная уверенность в победе над любым врагом. А это сильнее любого калибра.
Командир русских, мой ровесник, слишком высокий для танкиста, загорелый и бородатый капитан, представился неразборчивой для моего бедного слуха русской фамилией, пожал мне руку и приглашающе показал на свой танк. Мы комфортно расположились на башне, как вдруг русский офицер резко толкнул меня в сторону. Он вскочил, срывая с плеча автомат, что-то чиркнуло с шелестящим свистом, еще и еще раз. Русский дернулся, по лбу у него поползла струйка крови, но он поднял автомат и дал куда-то две коротких очереди, подхваченные четко-скуповатой очередью турельного пулемета с соседнего танка.
Потом извиняюще мне улыбнулся и показал на балкон таможни, выходящий на площадь перед стеной порта. Там угадывалось тело человека в грязном бурнусе и блестел ствол автоматической винтовки. Я понял, что мне только что спасли жизнь. Черноволосая девушка (кубинка, как и часть танкистов и десантников) в камуфляжном комбинезоне тем временем перевязывала моему спасителю голову, приговаривая по-испански, что «вечно сеньор капитан лезет под пули», и я в неожиданном порыве души достал из внутреннего кармана копию-дубликат своего Purple Heart, с которым никогда не расставался, как с талисманом удачи, и протянул его русскому танкисту. Он в некотором замешательстве принял неожиданный подарок, потом крикнул что-то по-русски в открытый люк своего танка. Через минуту оттуда высунулась рука, держащая огромную пластиковую кобуру с большущим пистолетом. Русский офицер улыбнулся и протянул это мне.
А русские танки уже развернулись вдоль стены, направив орудия на город. Три машины сквозь вновь открытые и разбаррикадированные ворота въехали на территорию порта, на броне переднего пребывал и я. Из пакгаузов высыпали беженцы, женщины плакали и смеялись, дети прыгали и визжали, мужчины в форме и без орали и свистели. Русский капитан наклонился ко мне и, перекрикивая шум, сказал: «Вот так, морпех. Кто ни разу не входил на танке в освобожденный город, тот не испытывал настоящего праздника души. Это тебе не с моря высаживаться». И хлопнул меня по плечу.
Танкистов и десантников обнимали, протягивали им какие-то презенты и бутылки, а к русскому капитану подошла девочка лет шести и, застенчиво улыбаясь, протянула ему шоколадку из гуманитарной помощи. Русский танкист подхватил ее и осторожно поднял, она обняла его рукой за шею, и меня внезапно посетило чувство дежавю.
Я вспомнил, как несколько лет назад в туристической поездке по Западному и Восточному Берлину нам показывали русский памятник в Трептов-парке. Наша экскурсовод, пожилая немка с раздраженным лицом, показывала на огромную фигуру русского солдата со спасенным ребенком на руках и цедила презрительные фразы на плохом английском. Она говорила о том, что, мол, это все – большая коммунистическая ложь, и что кроме зла и насилия русские на землю Германии ничего не принесли.
Будто пелена упала с моих глаз. Передо мною стоял русский офицер со спасенным ребенком на руках. И это было реальностью, и, значит, та немка в Берлине врала, и тот русский солдат с постамента в той реальности тоже спасал ребенка. Так, может, врет и наша пропаганда о том, что русские спят и видят, как бы уничтожить Америку?.. Нет, для простого первого лейтенанта морской пехоты такие высокие материи слишком сложны. Я махнул на все это рукой и чокнулся с русским бутылкой виски, неизвестно как оказавшейся в моей руке.
В этот же день удалось связаться с французским пароходом, идущим сюда под эгидою ООН и приплывшим-таки в два часа ночи. До рассвета шла погрузка, Пароход отчалил от негостеприимного берега, когда солнце было уже достаточно высоко. И пока негостеприимный берег не скрылся в дымке, маленькая девочка махала платком оставшимся на берегу русским танкистам. А мастер-сержант Смити, бывший у нас записным философом, задумчиво сказал:
— Никогда бы я не хотел, чтобы русские всерьез стали воевать с нами. Пусть это непатриотично, но я чувствую, что задницу они нам обязательно надерут.
И, подумав, добавил:
— Ну а пьют они так круто, как нам и не снилось. Высосать бутылку виски из горлышка – и ни в одном глазу… И ведь никто нам не поверит.»
Russian seriously began to fight with us. Let it unpatriotic, but I feel that we definitely ass they will kick.
About three years ago, the website topwar.ru, one American was a newspaper published almost confession Lieutenant U.S. Marine Michael Fogetti. It described the events of his life that took place 40 years ago during the «one small but dirty war waged by the United States, Algeria, Ethiopia and Somalia.» The text itself Fogetti necessary, however, to premise a brief explanation: the described events unfolding in the now infamous Gulf of Aden. «Tankist», also known as «the bearded captain» — Maj. Nicholas Ignatievich Eremenko, separate battalion commander of the 104th TB, the dowry of the UN mission.
Confessions of a U.S. Marine lieutenant
My name is Michael Fogetti, I — the captain of the U.S. Marine Corps, retired. Recently I saw in a magazine photograph of Russian monument of Treptow Park in Berlin, and remembered one of the episodes of his life. My platoon after the special operation was ordered to wait for evacuation at a given point, but to get to this point, we have not been able to.
In the Golden Horn, as always, it was hot in every sense of the word. Local residents apparently was not enough of a revolution. They should have a minimum of three, a couple of civil wars and in the bargain — a religious conflict. We have now completed their task and hurried to the rendezvous with a boat, on which were to come to their rescue.
But we are waiting for a surprise. On the outskirts of a small seaside town we met hurriedly tolkuschiesya small groups of armed men. They looked askance at us, but did not touch, because a convoy of five jeeps, bristling with barrels of M-16 and M-60, a matter of respect. Along the street from time to time come across cars with traces of fire and looting explicit, but these objects and caused major interest peyzan, with armed looters had a clear priority over unarmed.
When we noticed the walls of the houses several dead bodies of explicit Europeans, I ordered to be ready, but without orders not to open fire. At this moment, out of the narrow alley ran a white woman with a little girl in her arms, her laughter followed with three local niggers (sorry, «African-Africans»). We had no time for political correctness. A woman with a child instantly dragged into a jeep, and on its pursuers hissed and explicitly threaten with a gun barrel, but the intoxication of impunity and shed blood with villains played a bad joke. One of them raised his G-3 and is clearly prepared to shoot at us, Marine Koloun automatically pulled the trigger gun, and then we all raced under increasing fire. It’s good that these monsters did not know how to shoot straight. We took off on a hill where, in fact, located the city, and saw the panorama of the port at the bottom of the brightest fragment which was blazing at the dock boat.
The port has accumulated more than 1000 European civilians and members of their families. Given the fact that the surrounding area declared independence and at the same time jihad, they are all eager to escape as soon as possible. As mentioned above, the ship, which had to evacuate the refugees, blazed merrily on the roads, on the outskirts of the crowd focused insurgents, but from friendly forces was only my platoon with six machine guns and walkie sour (walkie-talkie does not count).
We had a flotation device, ready to march, and perfectly camouflaged boat, but there could only accommodate us. Abandoning his women and children, we do not have the right. I described the situation and told the guys that stay here and have no right to order any of them to stay with me, and that the order for evacuation in our power boat and on the go.
But to the credit of my guys were all. I calculated the available forces: 29 «Marine», including myself, 7 demobilized French legionnaires and 11 sailors from the sunken ship, two dozen volunteers from the civil population. Port during the Second World War was a transit point, and dozens of stone warehouses, surrounded by a solid wall with turrets and other architectural excesses of the last century, as if descended from the pages of Kipling and Boussenard looked quite solid and is suitable for defense.
It is this complex and served us a new fort Alamo. Plus, in these warehouses were placed warehouses with the UN humanitarian aid, there were the old barracks in which to work and water supply, and sewerage. Of course, the toilets were not enough for so many people, not to mention the soul, but it’s better than nothing. By the way, half of one of the warehouses was filled with boxes of good whiskey. Apparently, some of the officials of the United Nations was doing there own small gesheft. That is, the whole situation, in addition to the military, was normal, and the military situation was as follows …
More than 3,000 insurgents, consisting of the Revolutionary Guards, irregulars and just rabble, who wanted to plunder, the army, luckily for us, only with light weapons — from «Mauser-98» and «shturmgeverov» to Kalashnikovs and «The Wall» — he occasionally attacked our perimeter. The local were three old French cannon from which they managed to sink a boat accident, but the legionaries were able to grab the battery and blow guns and ammunition.
At the moment, we can oppose them 23 M-16 rifles, 6 M-60 machine guns, 30 Kalashnikov rifles and Chinese five creepy Russian machine guns as the Chinese production of ammunition 50 caliber. They are foremost and help us to keep the enemy at a proper distance, but ammo for them ended with downright terrifying speed.
French said that after 10-12 hours will approach another boat, and even accompanied by a guard-ship, but the clock still had to hold on. And the besiegers had one big incentive in the form of warehouses with humanitarian aid and hundreds of white women. All of these types of products are highly appreciated. If they are smart enough to attack both from the south and from the west and north, the one we just recapture the attack, but the second can already run out of ammunition. The radio is our shlopotal bullet when we are just driving up to the port, and the walkie-talkie «beat» practically only a few kilometers. I put on an old lighthouse with a sniper Master Sergeant Smithy, our «radioboga.» He is there something smudril of two radios, but much good of it has not happened.
The enemy did not have snipers, and that makes me very happy. The city was situated above the port, and the roofs of some buildings of the territory occupied by us was in full view, but the layout of the city and worked in our favor. Five straight streets down exactly to the wall, and defended us to easily sweep from the towers, gazebos and bay windows … And so began another attack. She was with two opposite directions and quite massive.
Previous failure insurgents have learned something, and they were kept under heavy fire of our machine-gun emplacements. In five minutes, three gunners were wounded, another killed. At this moment, the enemy struck at the front gate of the complex: they tried to knock the gate truck. That they almost succeeded. One wing was partially knocked out into the courtyard flooded dozens of armed figures. Department of Corporal Westheimer — last reserve defense — has beaten off the attack, but lost three people wounded, including one seriously. It became clear that the next attack could be our last: we have had two more gates, and heavy-duty trucks in short supply. We were fortunate that it was time prayer, and we, taking advantage of the respite and mobilizing the maximum number of civilians began to barricade the gate all the means at hand.
Suddenly, on my radio received a call from Smith:
— Sir. I have some strange call, and apparently from Russian. Require older. Allow the switch to you?
— And why did you decide that this is — Russian?
— They told us that causes «solar Siberia,» and Siberia — she seems to be in Russia …
— Go ahead — I said and heard in the earpiece spoken English with a slight, but obviously Russian accent.
— Can I find out what makes United States Marine Corps on the territory entrusted to me? — Followed by a question.
— Here — Marine First Lieutenant Michael Fogetti. With whom do I have the honor? «- In turn, I asked.
— You have the honor to communicate, lieutenant, with those who have, the only one in this part of Africa, there are tanks that can radically change the situation. And my name is «Tankist».
I had nothing to lose. I described the whole situation, avoiding, of course, the question of our military «might.» Russian in response asked whether, say, my minor report asking for help. Given that the shooting around the perimeter of the rose with a bang, and it was clearly a massive attack the besiegers, I remembered the old Winston once said that if Hitler invaded Hell, he, Churchill, would have concluded an alliance against him with the devil and the Russian replied in the affirmative. At that followed the following tirade:
— Mark the position of the enemy rockets red and wait. When your visibility in the area of the tanks, and it will be us. But be warned: if you follow at least one shot in my tanks — all the things that you want to make local peyzane, you will find nirvana in comparison to what I’ll do with you.
When I asked for clarification as to when they come up in the area of sight, a Russian officer asked not from Texas I, and received a negative response, expressed his confidence that I know that Africa is more than Texas, and did not take offense at it.
I ordered the red mark missiles congestion enemy fighters, keep your head down and do not shoot at tanks in the case, if they appear. And then did not come. She was beaten by at least a dozen barrels caliber not less than 100 mm. Part of the insurgents rushed to escape the bombings in our direction, and we met them, not saving the last shops and tape. And in the gaps between the buildings on all streets at the same time there were silhouettes of tanks T-54, plastered landing.
Combat vehicles raced as chariots of fire. The fire led and turrets, and paratroopers. Most recently, which seemed a formidable army besieging dissipated like smoke. The paratroopers jumped from the armor and were spread around the tanks were cleaned houses nearby. Across the front of their occurrence heard short bursts of automatic fire and grenade explosions in blind areas. From the roof of a house suddenly hit of all three tanks immediately turned to the side of the tower last resort half-witted hero of jihad, and the structure volley immediately converted to triplex explosion stripped the city of one of the architectural excesses.
I caught myself thinking that I would not like to be the target of Russian tank attack, and even be with me the whole battalion with support units for these rapid armored monsters with red stars, we would not have been a serious obstacle. And it was not at all the firepower of Russian military vehicles. I saw a person with binoculars Russian tank sitting on the towers of its tanks: these people had absolute confidence in the victory over any enemy. And it’s stronger than any caliber.
Russian commander, my age is too high for the tanker, tanned and bearded captain, introduced unintelligible to my poor hearing Russian name, shook my hand and invitingly pointed to his tank. We are comfortably settled in the tower, when Russian officer abruptly pushed me aside. He jumped up, tearing off the shoulder machine, something struck a rustling whistle again and again. Russian jerked on his forehead crawled trickle of blood, but he raised his gun and gave two short line somewhere, clearly caught up stingy-turret machine gun burst from a nearby tank.
Then I smiled apologetically and pointed to the balcony Customs, overlooking the square in front of the harbor wall. There could guess a person’s body in a dirty burnoose and gleaming barrel rifle. I realized that I just saved a life. The black-haired girl (Cuban, as part of tankers and paratroopers) in camouflage overalls meanwhile bandaged my savior’s head, saying in Spanish that «forever senor captain climbs the bullets,» and I got a sudden burst of the soul from the inside pocket a copy of the duplicate his Purple Heart, which he never parted, as a talisman of good luck, and handed it to Russian soldiers. He is in some disarray took an unexpected gift, then shouted something in Russian to the open hatch of his tank. A minute later there was put out a hand holding a huge plastic holster with a huge gun. Russian officer smiled and handed it to me.
A Russian tanks are already deployed along the wall, pointing guns at the town. Three cars through the newly opened gate and razbarrikadirovannye entered the territory of the port on the front armor and I stayed. Refugees streamed out of the warehouses, the women were crying and laughing, the kids jumped and screamed, men in uniform and without shouting and whistling. Russian captain leaned over and over the noise, he said, «That’s it, Marine. Who never entered the tank in the liberated city, he did not feel the soul of the festival. This is not from the sea to land. » And clapped me on the shoulder.
Tankers and paratroopers hugging, holding out to them, and we launched some bottles and a Russian captain approached the girl about six years old and a shy smile, handed him a piece of chocolate from humanitarian aid. Russian tanker caught her and gently lifted her, she embraced his arm around his neck, and I was suddenly visited by a sense of deja vu.
I remember a few years ago on a tourist trip on the West and East Berlin showed us the Russian memorial in Treptow Park. Our tour guide, an elderly German woman with angry face, pointing at the huge figure of a Russian soldier rescued a baby and tsedila contemptuous phrase in bad English. She talked about that, well, that’s it — a big communist lie, and that in addition to evil and violence in the Russian land of Germany brought nothing.
Like scales fell from my eyes. Before me stood a Russian officer with the rescued child in her arms. And it was real, and so is the German lied in Berlin, and that Russian soldiers from the pedestal to the reality also rescued the child. So maybe our propaganda and lies that the Russian sleep and see how to destroy America? .. No, for the simple first lieutenant of marines such lofty matters are too complex. I waved my hand at it and went nuts with a bottle of whiskey Russian is unknown as it turned out in my hand.
On the same day, got in touch with the French steamer going here under the auspices of the UN and sailed the same in two in the morning. Before dawn was loading, steamer set sail from the inhospitable shore, when the sun was already high enough. And while the inhospitable shore disappeared into the haze, the little girl waving a handkerchief left on the bank of Russian tankers. A Master Sergeant Smithy, the former we note-philosopher, said thoughtfully:
— Never would I not want to Russian seriously fought against us. Let it unpatriotic, but I feel that we definitely ass they will kick.
And, on reflection, he added:
— Well, they drink as cool as we never dreamed of. Suck a bottle of whiskey from the bottle — and not in one eye … And no one will believe us: tell you that this does not even come up with Davy Crockett.
Источник: http://survincity.com/2010/01/confessions-of-a-u-s-marine-lieutenant/